ТРУБАЧ

ТРУБАЧ Мчится небом всадник бледный, от предчувствия пьянея, если выживешь, не смейся, а не выживешь, не плачь. Знамя клонится на землю и от крови тяжелея, солнце клонится к закату, и в трубу трубит трубач. Книги судеб рукотворны, век бежит строкой короткой, нам бы с Богом жить покорно, нам бы скрипки да валторны, у судьбы калаш и «плётка». На Голгофе всё, как прежде, прокуратор пьёт фалерно, сообщил ЦАХАЛ, из Газы надвигается гроза, на Кавказе, как обычно, режут верных и неверных, аромат востока сладок и коварен, как гюрза. Путь к Голгофе не был узким - коммунизм, царизм, дворянство, свет Голгофы не был тусклым, Страшный Суд не страшен русским, вот вам крест и вот гражданство. Где надежды парус сорван, где не ждут Петра с уловом и где миру в небе чёрном ничего уже не светит, видит ангел, чует ворон, кто крещён был русским словом, в вечном поле Куликовом за бессмертие в ответе. А судьба на смерть тех ищет, кто на жизнь имеет право, обойдётся бой без лишних, Апокалипсис для нищих, тем, кто выжил, честь и слава. Скачет рысью всадник бледный, жизнь нисколько не жалея и страшнее он, чем ближе, но хоть смейся ты, хоть плачь, с Откровеньем Иоанна и упрямством Галилея из окопа с русским флагом поднимается трубач. Владимир Скобцов