Экипаж атомохода в Арктике вступили в контакт с неизвестной цивилизацией

Она не ответила. А потом произошло то, что закрепило за разговорами в порту слово «клянусь». С боковых краёв неба вытекли три огня: холодные, матовые, без ореолов. Они двигались против ветра — вернее, там, где ветра не было. Двигались, как будто не в пространстве, а по графику. Один поднялся выше, едва, другой завис, третий описал дугу и остановился рядом с центром узора. Они были далёкими, однако внимательными. — Давайте включим прожекторы, — сказал Тимофей, вдруг появившись из темноты, как мальчик, который спрятался и прятаться не может. — Или наоборот — выключим всё к чёрту. — Кто у нас главный? — спросил Морозов. — Светом командует Ирка. Ирина выдохнула. Она была учёной. Её тянуло классифицировать и чувствовать немедленно. Она подумала о шведских наблюдениях гало XVII века, о пермских наскальных рисунках с кругами и лучами, о Папанине, который в тридцать седьмом писал в дневник: «Нас окружает небо крест-накрест». Она сказала: — Выключить всё. Оставить только запись на датчиках и пассивные камеры. Лёгкий щелчок, и «Арктика» стал чёрным объектом в чёрной пустоте. Только тонкий ободок красного света приборов мягко выделял сутки внутри корабля. Ирина подняла глаза. Узор усилился. Он сложился почти в мандалу, где пяти- и шестилучья не спорили с шестигранниками снега, а дополняли. Зрелище было невероятным. — Что это? — шёпотом спросил Валера, забыв, что шёпот в море — всегда слышней грома. — Не знаю, — ответила Ирина. — Но если это сообщение, оно написано геометрией. — А если это не нам, — сказал Морозов. — Мы ведь иногда приходим на чужое письмо и думаем, что адресаты — мы. Лёд хрустнул. Это был резкий, короткий звук, как выстрел от мысли. «Арктика» встряхнуло. Навигационные огни удалились от центра на метр по альтиметру. Тимофей с матом метнулся к платам. Это был один из тех парадоксов Арктики, в которых она всегда выигрывает: двигай — и погибнешь, замри — и, может быть, вытянет. «Арктика» — огромная машина, но она умела стоять, как зверь, который дремлет, не вытягивая лап. Ирина смотрела на узор. Он не был хаосом. Он становился по-порядочному сложнее: слои накладывались, не стирая предыдущие. Ей вдруг вспомнилась лекция по топологии в университете: лектор тогда сказал, что красота — это порядок, который не подавляет случайность. Она подумала, что здесь чья-то красота разговаривает с атмосферой. Вся команда понимала, что с ними кто-то связался и «разговаривает», но вот языка этого не понимал никто...https://dzen.ru/a/aKoL_30D3n5YkPGc