В зимнем саду.
Андрей Асерьянц всегда обожал возиться с железками. Закончил Строгановку, а часы проводил в гараже с какими-нибудь шестеренками или мотоциклетными моторами. А потом понял – а почему бы не соединить искусство и металл, не сделать из этих шестеренок скульптуру? Случилось это в Германии, куда Асерьянц уехал работать в 90-х. В Берлине куратором скульптора был директор Музея Берлинской стены. Он много работал с нашими художниками, устраивал аукционы русского искусства. Вот этот пожилой немец, посмотрел на работы Асерьянца, сразу понял: этому художнику нужна мастерская и металл. И отправил его на берлинскую свалку. Вот и сейчас поиск на свалках, куда свозят ненужный металл, важная часть работы художника. На свалку скульптор приходит уже с готовым эскизом, и наметанным глазом смотрит, что может стать частью будущей скульптуры - может, ключицы с переходом на плечо, или бедра. Это, говорит Андрей Асерьянц, как по музею ходить – тяжелейшая и утомительная работа. Лишь бы чего не пропустить!
Андрей Асерьянц всегда обожал возиться с железками. Закончил Строгановку, а часы проводил в гараже с какими-нибудь шестеренками или мотоциклетными моторами. А потом понял – а почему бы не соединить искусство и металл, не сделать из этих шестеренок скульптуру? Случилось это в Германии, куда Асерьянц уехал работать в 90-х. В Берлине куратором скульптора был директор Музея Берлинской стены. Он много работал с нашими художниками, устраивал аукционы русского искусства. Вот этот пожилой немец, посмотрел на работы Асерьянца, сразу понял: этому художнику нужна мастерская и металл. И отправил его на берлинскую свалку. Вот и сейчас поиск на свалках, куда свозят ненужный металл, важная часть работы художника. На свалку скульптор приходит уже с готовым эскизом, и наметанным глазом смотрит, что может стать частью будущей скульптуры - может, ключицы с переходом на плечо, или бедра. Это, говорит Андрей Асерьянц, как по музею ходить – тяжелейшая и утомительная работа. Лишь бы чего не пропустить!
