Постиранные простыни зимы
Развешаны на небе облаками,
Луна опять поёт всю ночь псалмы
И бьётся ручейком о старый камень,
Что сточит неизменно - дай ей срок,
Она юна, она всегда игрива,
Но ты с ней станешь всё же одинок,
Под пьяной вьюгой местного разлива,
Серым-серо, но где-то над пластом
Упавшей пред домами скуки странной,
В молитве просят Бога о простом,
Наевшись вдоволь снегом, словно манной!
Январская морозная ухмылка,
Нашёл снега, их холод приумножь,
Звезда сгорает в мраке слишком пылко,
Забыв в прихожей парочку галош,
И хлюпает по стаявшим тропинкам,
Где темень затрясётся, как больной,
Храм светлый оскверняя грязным рынком,
Мешая к жеребьёвке за спиной
Короткую и сотню длинных щепок,
Скажи, как будешь в форме - и тяни!
Чтоб хрупкий замок стался снова крепок,
Чтоб солнцем снова сделались огни!
Раскроется окно, повеет день,
Как будто пыль желая сдуть с ладони,
Надев снега, как прежде, набекрень,
И снова сей простор к безумству склонит,
Мечтая как-то тишь разбить об пол,
Пусть громко, но зато все знают - живы!
Чего ты там спросонья намолол?
Какой хотел бессовестной наживы?
Зима проста, ей сил не брать взаймы,
Накинет хлад, в нём каплю поуютней,
И ясно в тишине услышим мы
Январский день, играющий на лютне!
Мир опять начинает в аллеях бродить,
Издавая подобие крика,
Цепью вдоль берегов вдруг окажется нить,
И луна, как на торте мастика,
Станет жар зимних дней принимать на свой счёт,
Побежав, расплываясь по своду,
Здесь по-прежнему город, как шоу идёт,
Заведя слишком глупую моду!
Свет неспешных огней, заступивших в наряд,
Вдоль протянутых в тьме улиц этих,
Снова повод подаст - и о них говорят,
Чтоб случайно опять не воспеть их!
Лёд не вечен, значит, толку нет
В каплях, что подделкой алмаза
Отражают зимний тусклый свет,
Тая в этих ласках раз от раза,
Смена мест, погоды и квартир
В поисках какого-то осколка,
Что единым сделать может мир,
Что найти не могут слишком долго!
Белый цвет, упавший на брега,
Где-то там, за толстой маской моря,
Славит синь, что вечно велика,
И опять ей блеском тихо вторит!
Уют совсем непрошенных огней,
Средь улиц, неприветливых зимою,
Где снова говорят без слов о ней,
О вечности, которой я не стою.
Дороги, сбросив бедность одеял,
Что попраны весёлою толпою,
Ведут от тех, кого я обвинял,
И, припадая с трепетной мольбою
К простому небу, к чистой высоте,
Где тучи - для ребёнка безделушки,
Сей город вдруг погаснуть захотел
И рухнуть, засыпая, на подушки!
Ночь зимой, как кошка, замурлычит,
На руки к прохожему просясь,
Блеск неспелых звёзд поставь на вычет,
Словно благодетель или мразь!
Говоря себе: ни крохи малой
Никому: ни ночи и ни дню,
Милость, что приходит за опалой,
Я от неба трепетно храню!
И, ослабив руку, что на пульсе,
Где за каждым смехом скрыта грусть,
В шуме вечеров - считай конвульсий,
Верю и отчаянно молюсь!
Она уснула в волнах одеял,
Окно стеклом упёрлось в мрак снаружи,
Как много я кого-то обвинял,
И сам стоял совсем обезоружен.
Такие дни - что зависть вдруг возьме́т,
Пустой карман, но небо льётся с края,
Жизнь каждый раз идёт на оборот,
Нас снова на копейки обирая!
Так пусть опять разгонят тьму огни,
Пусть песня зазвучит средь тьмы разлитой,
И ты рассвет дыханьем не спугни!
И ты себя дыханием не выдай!
Придомовые фонари
Из мрака вырвут часть аллеи,
Прошу, о чём-то говори,
Ведь голос твой в стократ милее
Шептанья снега в темноте,
Его готовности стать лужей,
Сегодня нимб несут не те
И славят мир среди оружий,
Прохожий медленно идёт
Внутри двора, как в циферблате,
И город снова занесёт,
И город вновь зиме заплатит.
Станций далёких боль и покой,
Что рассказать о надежде?
Вечер нелепый, совсем не такой,
Как были тысячи прежде.
Словно дитя, я обиду таю,
Видя январское небо,
И выдыхаю молитву мою
В вечер, крадущийся слепо.
Поезд пустой отправляется в путь,
К ветки протянутой краю,
Хочет опять нас зима обмануть,
Но я уже правду знаю!
Зима щедра, как спятивший богач,
Что нищим раздаёт свои пожитки,
Кафтан сплетая, с мира взяв по нитке,
Победой после сотни неудач,
Как прежде, небо - только простота,
Что в ясности прекрасна и понятна,
Звезда, упав, не может влезть обратно,
Ведь высь уже восходом занята!
И в светлом виде и накинув мрак,
Лазурь монетой бросит горсть надежды,
И если хлеб подарен, но не ешь ты,
То как гореть и не погаснуть как?
В январской выси только чистота,
Блуждает поезд между гулких станций,
Вновь истина прекрасна и проста,
Но, надевая ужас, словно панцирь,
Средь города, горящего огнём,
В котором вечереет так нескоро,
Давай опять, любимая, уснём
Под дождь - эту подделку разговора,
И в долгом ожидании весны,
В мечтах, что выцветают год за годом,
Останемся правдивы и честны,
Как прежде, упиваясь небосводом!
Какой любви ещё не выпал снег,
Чтоб город успокоить в лихорадке?
Луна играть опять решила в прятки,
Случайно осветив начала рек,
Бегущих словно улицы вперёд,
Меж окон, что блестят огнём гирлянды,
Послушай, вечер, часом а не пьян ты?
Кто осень в день январский помянёт
И вспомнит листьев глупый маскарад,
Прекрасный в опадании неспешном?
Готов пирог! Зима, прошу, нарежь нам,
Иначе его вовсе не съедят!
Сегодня Рождество! И снег, созрев
Плодами на деревьях небосвода,
О чём-то говорит и шепчет что-то,
Молитвой ниспадая в ветхий хлев,
Где в крохотных яслях Младенец спит,
Придя смиренно, чтоб исполнить Слово,
Звёзд ведёт волхвов с дарами снова,
И станет морем истины разлит
Извечный Свет, что в славе и чести
Хранит во тьме изученные души,
А, значит, вести радостные слушай:
Ты ждал - и вот пришли тебя спасти!
В окна бьют огни, закрой глаза,
Раз прибой взывает сказкой ныне,
Чтобы ты о боли рассказал
Пред лицом пока не спящей сини!
Из песка дворец или острог,
Корабли заснули, словно дети,
Станься, как светило, одинок,
Ведь отныне больше не в ответе
Ни за что - ни утро, ни волна,
Их дежурство кончилось в минуту,
Но раз радость смертным суждена,
Я её искать и жаждать буду.
В этом всегда было множество грёз
Детских, нелепых, но полных до края,
Где каждый миг что-то важное нёс,
А города, как бумажки сгорая,
Ждали ударов о берег волны,
Что вдруг угасит их угли навеки,
И забывая постыдность вины,
Снова прикрыв измождённые веки,
Линий пустых островов впереди
Видя тела, как миражные блики,
Небу твержу: дальше вечность цеди,
Раз средь неё мы хоть каплю велики!
Там чьи-то корабли бегут от нас,
От берега, где грёзы вновь остыли,
Маяк разбит, маяк во тьме погас,
И ложь не отличить от тихой были,
Что говорят неспешно, как секрет,
Чья суть всегда была проста и свята,
Скажи мне: сколько дней и сколько лет
Становятся лекарством против яда?
Вода, песок и мой уставший взгляд
В ту даль, где сотни мечт готовы сбыться,
Где много о надежде говорят,
Где явью станет снова небылица.
Уставший город, где-то на брегу,
Впивающий неспешно волн накаты,
Я вечность, точно пламя, берегу,
Средь брошенной на раны сладкой ваты,
Так много высей силятся упасть
На нас, что убежать хотят куда-то
Где горечь для голодных будет всласть,
И, вдруг из зноя вылившись, прохлада
Потянет лодки ветхие к себе,
К песчаному началу всякой дали,
Чей голос от простуды ослабел,
Но в небе её просьбу угадали!
В окна мелодия льёт
Свой неизменный мотив,
Звёзды поставь на учёт,
Блеск их чуть-чуть сократив.
Чтобы средь горя и благ,
Между громадных планет,
Светом кропя жуткий мрак,
Был гимн восходу допет.
Стёкла под каплями нот,
Сыпят их, словно драже,
И вновь мелодия льёт,
То, что я слышал уже!
Поднимаясь в нестёртой пыли,
Взгляд бросая, как пару монет,
Этот мир в сотый раз застели,
Раз ты им освящён и задет,
В незнакомой глуши лживых глаз,
Хоть и я честен только с собой,
Вечер звёзды собакою стряс,
А луна, притворяясь рабой
Блеска всякого - ламп и светил,
Холод снова закинула в тьму,
И я вновь вдоль рассвета ходил
И грустил, не пойми почему...